Любовь - не пирог- Читать онлайн

что любит своего папу, совсем как я своего; во-вторых, не скрывает, что побаивается нас всех, а может, и не всех, а лично меня. Лиззи редко кто боялся: она не отрывалась от книг надолго и не успевала навести страху. Родители спустились с крыльца им навстречу. Огромный, голый по пояс папа был в выцветших синих штанах, державшихся под огромным животом на слабой резинке; веснушчатая, влажная от пота спина его ярко алела, как всегда летом. Стоило папе выйти на солнце, рыжие волосы на голове, плечах и груди вспыхивали огнем. Он гордился своей родословной, ведь Спенсеры наполовину викинги. Мама была в своем неизменном летнем одеянии - черном раздельном купальнике. Никакого другого я на ней не помню. К вечеру она добавляла к этому костюму одну из папиных рубашек и завертывалась в нее точно в кимоно. В какие-то годы купальник сидел на ней как влитой, подчеркивая плоский живот и ровный загар; в иные годы кожа казалась сгоревшей и сморщенной, а сам купальник был где-то широк, где-то узок. Мама тогда слишком много курила и выходила на крыльцо откашляться. Но в то лето купальник шел ей необычайно, и она любила спрыгивать с веранды в папины объятия, и ее длинные волосы стегали его по лицу, а он кружил ее и улыбался, улыбался... Родители расцеловались с господином Декуэрво и Гизелой, мама подхватила пестрый парусиновый баульчик, папа поднял чемодан, и они повели гостей в дом. Мы считали свою дачку настоящим дворцом. И Лиззи, и я с превеликой важностью заявляли подругам: "Мы проводим каникулы в загородном доме, приезжайте нас навестить, если ваши родители не против". Нам нравилось приглашать, нравилось упоминать о даче мимоходом, как о чем-то само собой разумеющемся, и понимать, что по сути-то это чудо, настоящее чудо. Сосны и березы спускались от дома почти к самой воде: несколько шагов по замшелым валунам - и ты рассекаешь безмятежную прохладную гладь, а маленькие серые рыбки вьются меж свай под рассохшимися дощатыми мостками, подплывают близко-близко или бросаются прочь из-под весел, стоит спустить на воду нашу старую голубую лодку. Сам домик состоял из трех спален, кухоньки и громадной, на полдома, гостиной. Две взрослые спальни были совсем крошечные, там умещалось только по широкой тахте с покрывалами в пастельных тонах: желтоватым с розочками у родителей и белым с голубыми маргаритками в другой комнате. Детская была значительно просторнее: целый дортуар с тремя кушетками и разноперыми покрывалами и наволочками. Подушки постоянно были влажноватые и пахли сосной и солью, а моя - еще и духами "Ма гриф", потому что под ней всегда лежал мамин шарфик. Душ находился на улице, за зеленой полиэтиленовой занавеской, а в доме, рядом с родительской спальней, имелась еще и обычная ванная комната. Господин Декуэрво с Гизелой вписались в наш летний распорядок так естественно, точно проводили с нами каждое, а не только прошлое лето. Этот месяц навсегда остался в памяти воплощением неспешности и благодати. Вставали мы рано, под пенье - свиристенье птиц, и сооружали завтрак: если родители к тому времени уже просыпались, варилась каша или жарились тосты, если родители спали, мы отрезали себе по куску пирога или набивали животы холодными спагетти, а то и просто зефиром. Первой из взрослых обычно вставала мама. Она выпивала чашку кофе, расчесывала и заплетала нам косы и отпускала на все четыре стороны. Если мы отправлялись "в экспедицию", она клала в рюкзак поверх армейского одеяла большие бутерброды и какие-нибудь фрукты. Если же мы бежали купаться, она просто стояла на веранде и махала нам вслед. К обеду мы возвращались, подчистую съедали все, что попадалось под руку, и снова убегали к озеру, или в лес, или в близлежащий городок: вдруг городские ребята настроены с нами поиграть? Чем занимались целый день взрослые, я не знаю. Иногда они тоже спускались к озеру купаться, иногда я видела маму в сарайчике, служившем ей студией. Но когда мы возвращались, часов в пять-шесть, взрослые уже потягивали на веранде джин с тоником и вид у них был счастливый и безмятежный. Лучше этих мгновений не было за весь день. По вечерам после ужина папы мыли посуду, а мама курила на веранде под Арету Франклин, Билли Холидей и Сэма Кука, а потом решительно тушила сигарету и мы вчетвером принимались танцевать. Мы, девчонки, извивались, дергались, топали и раскачивались, старательно копируя маму. Вскоре на пороге гостиной появлялись папы с посудными полотенцами и кружками пива в руках. Тогда мама поворачивалась к отцу - всегда к нему первому: - Ну что, Дэнни, потанцуем? Она клала руку ему на плечо; он, просияв, совал полотенце господину Декуэрво, ставил пиво на пол и начинал танцевать с неуклюжей грацией, шаркая ногами и улыбаясь. Иногда он взмахивал руками и притворялся не то огромной рыбиной, не то медведем, мама же двигалась легко и мечтательно, всецело подчиняясь музыке. Они танцевали под несколько мелодий подряд - вплоть до папиного любимца Фэтс Домино. После чего папа, отдуваясь, плюхался в кресло. А мама, оставшись одна посреди комнаты, прищелкивала пальцами и покачивалась в такт. - Гаучо, друг, потанцуй с ней, а то меня хватит удар, - говорил папа. Настоящее имя господина Декуэрво было Боливар, но я узнала это от Лиззи только после похорон. Мы всегда называли его господин Декуэрво, поскольку кличку Гаучо произносить стеснялись.

Порно библиотека 3iks.Me