гладил её цветочек, побуждая лоно трепетать и сочиться от возбуждения. Всё это было слишком ужасно, дерзко и сладко, чтобы быть реальностью, и тем не менее, происходило! Стук вагонных колёс и ласковые пальцы профессора переполняли её сознание столь свежими, ослепительно яркими ощущениями, что она даже не подумала сомкнуть ноги и вообще как-либо выразить неудовольствие. И только со щеки скатилась непонятная слезинка: то ли от горечи того, что её увозят, то ли от предчувствия неизвестности.
Герр Ульрих, заметив эту слезинку, на время прекратил ласкать Лизоньку, взял со столика бокалы, а из ледового бочонка — шампанское, и провозгласил тост:
— За ваше излечение и за будущую прекрасную жизнь!
Он, как обычно, говорил с лёгким акцентом, и в данной обстановке, тревожной, неопределённой, но всё-таки романтичной, даже этот доброжелательный акцент взволновал сердце Лизоньки, заставляя его биться чижиком, угодившим в силки. Сможет ли этот невзрачный, любвеобильный, забавный маленький старичок исцелить её? И как невыносимо, завораживающе приятно это лечение, судя по всему, балансирующее на грани её болезни, словно на краю пропасти.
Хотя что этот немецкий гномик может знать об её ночных потайных мечтах, о головокружительном чувстве безудержного полёта, когда жаркие волны ласкают плоть и внутри, и снаружи! «Хочу мужской penis, и хочу много их, всяческих: и длинных, как нос Пиннокио, изящно-тонких, и также пухленьких, но коротких; и чтобы среди них был один, самый большой, назовём его Змей-Горыныч, который будет особо раздразнивать моё лоно, предоставляя затем остальным собратьям, играючи, поддерживать этот жар…»
Изысканный вкус шампанского окончательно очаровал Лизоньку, и она, уронив жадно выпитый бокал на постель, склонила голову к плечу своего попутчика, робким движением коленей призывая герра Ульриха продолжать ласку.
— Божественная, неповторимая девочка! — Повторял немец, жарко целуя и поглаживая разомлевшую от желания нимфу. — Извини, что тебя ласкает такой старческий крокодил, как я… Смейся надо мной, не сдерживайся, и постарайся, чтобы твой смех стал для тебя более ощутимой реальностью, чем телесное наслаждение. Это очень важно…
Но Лизонька добиться этого не смогла, поскольку на самом деле не считала Ульриха таким уж смешным и тем паче — уродливым крокодилом. Но зато, честно пытаясь хохотать, она вдруг почувствовала, что её сознание как бы отрывается ввысь от разметавшегося в ликовании тела. Нет, ясно заявило её сознание, сия глупая, очумевшая от оргазмов юная нимфоманка — отнюдь не я, это никак не могу быть я! И охвативший тело безумный угар плоти, подобный хмельному плясанию до упада, до полного изнеможения, — его надо запомнить и осознать, чтобы выучиться им управлять…
Поезд уносил их всё дальше в дождливую осеннюю ночь.
Порно библиотека 3iks.Me
 5824
 10.08.2019
|
|
Лучшие друзья
Мне нравится