Макаров. Интересно девки пляшут!- Читать онлайн

трамвайчике учителей уже не было, и будущие строители коммунизма напились, мешая водку с портвейном. Кроме Макарова и Гершензона, тоже Вовки. Вовка не пил потому, что дал клятвенное обещание своим домашним не пить не капли, а другой Вовка – по неизвестным первому Вовке причинам. А вот Ленка не удержалась, и Макарову пришлось отвести ее вниз, где стояли столики и диванчики, и где уже было несколько совокупляющихся пар. Вовка аккуратно уложил пьяную Ленку на один из свободных диванчиков и на всякий случай поинтересовался, не хочет ли она предаться «свальному греху». Не получив от нее ответа, и расценив молчание, как согласие, он задрал ее светлое гипюровое платье и стянул шелковые трусы...

Разумеется, вытащить из Ленки член и спустить ей в пупок Макаров не смог. Точнее, не успел, а, может, не захотел, наполнив ее девственное нутро, как пишут горепорнописатели, «горячей молодой спермой». Потом, при свете тусклой лампочки Вовка осмотрел мокрый член на предмет девственной крови, ничего не нашел, натянул на мирно спящую и дышащую портвейном подругу трусы и, вместе с Гершензоном, отпялившим свою верную носатую Галину, пошел проветриться на верхнюю палубу. От воды тянуло холодком. Занималась первая заря взрослой жизни...

Как пелось в одной старой песне: «Вперед заре навстречу, товарищи в борьбе, штыками и картечью проложим путь себе!». Картечи у Макарова не наблюдалось, а вместо штыка был один слегка уставший член. Поэтому, доведя Годину до ее дома он честно предложил ее по поводу недавнего совершеннолетия (Ленка, также, как Вовка, пошла в школу в восемь) расстаться с детством. Она поправила растрепавшуюся укладку, делавшую ее старше лет на пять, и устало махнула рукой: «А, все равно!»...

На этот раз Макаров успел вынуть член и излил «горячую молодую сперму в промежуток между стеной и чугунной батареей. Потом они еще немного посидели на подоконнике, солнце уже взошло и приятно грело спину сквозь немытые стекла. Ленкин дом уже проснулся, и Вовка добросовестно передал Ленку с рук на руки ее мамаше в бигудях и старом халате...

В гостиной, между тем назревал между Дудиной и Барабановой назревал скандал между. Если из-за трусов спора не возникло, то лифчик они никак не могли поделить. Если Танькины «дыни» уже немного смотрели в пол, а Наташкины сиськи - изящно в стороны и вверх, то размером и весом они не уступали друг другу. Не уступали и их хозяйки, вырывавшие друг у друга изящное корсетное изделие. Вовка, пронзавший Джину своим нефритово-киноварным стержнем, понял, что оргазм придется отложить на неопределенное время, и выскочил из спальни с членом наперевес. Дамы, согнувшись в борцовских стойках, тянули за несчастный бюстгальтер, крепко держась за бретельки. Макаров сразу поставил на Дудину, Джина, видимо, из чувства противоречия, на Барабанову. Ленка, кажется, болела за Таньку, а Шенгелия, хотя и взиравшая на схватку с некоторым недоумением, склонялась в симпатии к Наташе. Группы поддержки, было, перешли к скандированию, но воздушное изделие из черных кружев, не рассчитанное на разрывное усилие такой мощности лопнуло точно посередине! Дамы шлепнулись на задницы, задрав ноги, Танька – толстые, а Наташка – длинные и стройные. После такого акта вандализма по отношению к образцу китайской текстильной промышленности, они, растрепанные, сидя на полу, дружно разревелись и полезли обниматься, сжимая в кулачках половинки лифчика, а Вовка сказал:

— Все, брейк! Боксеры – по углам! Победила дружба!

И добавил:

— А вот и я! Спасибо, что пришли!

После этого Джина быстро подобрала обеим женщинам другие лифчики, все четыре гостьи и хозяева перешли к столу и воспоминаниям. Разумеется, одетые с головы до ног.

Макарову многое было непонятно. Например, как Джине удалось собрать бывших одноклассниц

в Вовкиной квартире. Все женщины, кроме Ленки, были обременены семьями, детьми, а у Таньки их было трое! Все работали: Людка в консерватории, Танька – санитаркой в психлечебнице, Наташка – в школе, а Ленка в бухгалтерии на судоремонтном заводе. И все приехали к утру и занялись примеркой белья, сняв свои нарядные платья. И как они объяснят свое исчезновение дома? Без магии, тут, конечно, не обошлось. Джина, которую Макаров представил женой, незаметно погладила его по мощному бедру, прошептав на ухо: «Не беспокойся, все будет хорошо!». И Вовка успокоился. Джина может!

Накушавшись и вволю повспоминав, три дамы было собрались уходить, но Люда вдруг сказала, озираясь по сторонам:

— Володька, у тебя, помнится, было пианино? Где оно?

Вовка неловко пожал плечами:

— Отдали в добрые руки. В свое время... Но есть синтезатор «Эдинбург».

Достать?

— Настраивать долго. В другой раз.

— Совсем не нужно. Он же электронный!

— А большой?

— Шесть октав!

— Доставай!

Вовка кинулся в кладовку, растолкал ногами хлам, вытащил чехол с синтезатором. И торжественно водрузил его на стол, предварительно освободив его от грязных тарелок и недопитых бутылок. Включил сетевой шнур в розетку.

Все! Играй!

Людмила придвинула стул, пробежалась сильными пальцами по клавишам.

— А ничего! – сказала Шенгелия. – Клавиши мягкие, но звук какой-то деревянный.

— На «Панас» денег не хватило.

Люда размяла руки.

— Что сыграть-то?

— Шопена, – сказала Наташа. – Она уже удобно устроилась на софе и жестами усаживала одноклассниц.

— Или Бетховена. К Элизе, – вдруг сказала Ленка.

Людмила удивленно посмотрела на скромную бухгалтершу.

— Ладно. К Элизе, так к Элизе.

Она заиграла, а Ленка положила руки на стол, положила изящно подвитую голову на руки и закрыла глаза, чтобы скрыть вдруг навернувшиеся слезы. Она вспомнила...

Вспомнил и Вовка. На школьном вечере три музыканта из четырех пошли отдохнуть, а

Порно библиотека 3iks.Me