деньги на постройку органа прибудут так же быстро, как и гвардейцы. Но ожидание затягивалось, и аббатиса занялась текущими делами.
Вначале она переселила монаха Доменико из кельи в домик отца Ромеро, и болтушки-монахини, шептавшие о неправедном использовании кастрата, сразу прикусили языки. Доменико и Ромеро, несмотря на разницу в возрасте в двадцать лет, сдружились и «кастрат» частенько ночевал у исповедника и помогал ему при исповеди, разумеется, не в самой исповедальной кабине. В гости к Ромеро приходили и аббатиса, и Агнис, иногда приводившая с собой послушницу Клариссу, которой Доменико был особенно рад. Они часто уединялись в кладовой, где она охотно обнажалась. и молодой монах нежно гладил ее конические грудки и губки, поросшие редкими светлыми волосами, порой доводя ее до бешенства. Несколько раз она со слезами на глазах просила войти в ее девственное лоно, но Доменико помнил об словах Эрминии, призывавшей его быть осторожным с девственницами, которые, и Кларисса в их числе, готовились к празднику конфирмации. Максимум, что они могли себе позволить, это сосать клитор и член друг у друга.
Однажды отец Ромеро уехал в город исповедовать больную богатую горожанку, остался в ее доме на ночь, и Доменико ночевал один. Он уже развязал конский волос, который помогал удерживать яички в брюшной полости, и наслаждался округлостью мошонки. В этот момент в его каморку влетела обнаженная Кларисса. Рясу, рубашку, и даже головной убор послушницы она оставила в своей келье. «О, Доменико, возлюбленный мой брат!», – воскликнула она. – «Возьми меня, как муж берет молодую жену в первую брачную ночь!». При этом она упала в его постель и широко раздвинула стройные ножки. Доменико тоже был обнажен, его член донельзя напрягся, и монах уже сделал движение навстречу пожеланию Клариссы, чтобы пронзить ее своим копьем любви, но тут кто-то грубо схватил его за плечи, и отшвырнул в сторону. Это была дюжая охранница Эрминии, молчаливая Тереза, а за ее широкой спиной маячила вторая – Жозефина. Обе были в длинных черных рясах с капюшоном, а их талии вместо вервий украшали плетеные бичи из бычьей кожи. Тереза и Жозефина ростом превосходили любую монахиню на целую голову, ходили тяжело, впечатывая в камень тротуаров каждый шаг, и говорили низким, почти мужским голосом.
Тереза, не говоря ни слова, схватила его за мошонку и торжествующе закричала:
— Ага! Я же говорила, что он не кастрат! Яйца на месте! А ты спорила!
Голая Кларисса отползла в угол постели и замерла в ужасе.
— Ты победила, сестра, – более спокойно сказала Жозефина. – Теперь и я вижу, что он не кастрат. Но ты можешь зачать от него и покинуть монастырь.
— Ты тоже можешь зачать и оставить монастырь, – ответила ей Тереза. - Здесь, – Она потрясла большой рукой его мошонку. – Намного хватит. Но мы хотим остаться в монастыре, не правда ли?
— И тебе хватит, милая девушка, – сказала Жозефина, обращаясь к Клариссе. – Ты тоже можешь зачать.
— Зачать, это значит родить ребенка? – робко спросила Кларисса.
— Да. Через некоторое время.
— Как Мадонна?
— Не совсем. Мадонне для непорочного зачатия понадобился Святой дух, а тебе понадобится добрый мужчина наподобие нашего Доменико.
Молодой монах уже оправился от своего разоблачения и выглядел довольно бодро, с интересом поглядывая то на гигантш, то на маленькую, по сравнению с ними, Клариссу, которая по-прежнему сидела в дальнем углу постели, сжавшись в комочек. Разумеется, он был мог зачать ребенка с кем угодно, потому что его член был давно напряжен, и подрагивал от обилия накопившейся в теле семенной жидкости.
— Пожалуй, я не готова, – нерешительно сказала Кларисса. – Да и аббатиса будет против.
— Тогда сиди и смотри! – сказала Тереза и задрала подол своей рясы.
К ней, полуобнажившейся, подошла ее сестра и сделала тоже самое. И только тогда робкая послушница и разоблаченный псевдокастрат поняли, какие разные эти близнецы. Доменико и Кларисса с величайшим изумлением увидели, что у Жозефины спереди висел небольшой, раза в два меньше, чем у Доменико, но самый настоящий член, а у Терезы узкая половая щель начиналась от самого живота и уходила в темноту междуножия.
— Вы такие разные! – одновременно сказали молодые доминиканцы. – Почему?
Тереза опустила подол рясы и присела рядом с монахом, а Жозефина заняла место с другой стороны.
— Хочешь знать? – спросила она послушницу.
Та, молча, кивнула.
— Тогда иди ближе.
Кларисса подобралась ближе, а Тереза усадила ее к себе на колени.
— Ну, слушайте! – сказала Жозефина и начала свой рассказ.
— Мы родились в довольно бедной семье, где было много детей, но первыми родились два мальчика, тоже близнецы. Когда матушка оправилась от нелегких родов, в чем ей помогла соседка-повитуха, она начала кормить нас грудью. У нее всегда были разные груди, левая – поменьше, а правая – побольше, и больше молока доставалось Терезе, а мне меньше. Откуда я это знаю? От братьев. Матушка постоянно кого-нибудь кормила большой белой мягкой грудью, даже на ночь она клала рядом с собой очередного орущего младенца, и давала ему грудь, а мы с сестрой Терезой ему завидовали, потому что испытывали постоянный голод. Отец целый день работал, летом в поле, зимой ходил по деревням и плотничал, и появлялся дома только для того, чтобы зачать очередного крикуна. Это ему удавалось хорошо, и к сорока годам матушка родила девятнадцать детей. Отец совсем исхудал, стараясь прокормить голодную ораву, матушка
Порно библиотека 3iks.Me
16383
29.06.2020
|
|