бы, немного сверху. Балерина, только что завершила некое движение и, на секунду, замерла вблизи ваших ног, завораживая глубоким декольте с очаровательным бюстом и кротким взором тёмно-карих глаз, направленных снизу-вверх в ожидании восторженной похвалы.
«Или... чего-то большего?»
Сочные алые губы были слегка приоткрыты, а пальцы обеих рук соприкасались с краем полотна, словно в поисках...
«Солдатского гульфика?»
Нина Георгиевна решительно тряхнула головой.
«Нет! Конечно же, нет. Все эти сравнения она только что придумала не по своей воле. Это сказывается навязчивое влияние скверного мальчишки! Портрет тут не причём! Он, потрясающе, хорош! И написан не Большаковым — пошляком, а Большаковым талантливым, любящим мир балета. Просто поразительно, какая пропасть между этими двумя антиподами!»
Голос художника вернул Нину Георгиевну к реальности.
— Бывают минуты, когда я не верю в себя и в свои возможности. Но сейчас я преисполнен сознания, что сделал нечто стоящее. В моей малоопытной жизни такие удачи ещё не закономерность, а — эпизод. И я всерьёз намерен обменять его на такую же ценность. Ещё на полигоне, когда заканчивал портрет, решал — отдать его от чистого сердца. Но не справился с греховными помыслами к изображённой здесь женщине. И предлагаю обмен. Картина - за одну ночь с тобой. Считаю - это честная сделка.
— Не сделка, а измена! Не забывай, что я замужем.
— Один-то раз? Ой, не смешите меня, Нина Георгиевна, какая же это измена! Скорее «проба пера» начинающего писателя. — Большаков оставил портрет прислонённым к спинке стула быстрыми шагами приблизился к балерине. — Ты же хочешь написать книгу о сексуальном дне супружеских отношений?
«При всех патологических недостатках, вблизи он, всё-таки, привлекательный юноша», — быстро подумала Нина Георгиевна, прежде чем сказала:
— Нет. Нет! НЕТ!
— Познай свои возможности... Рискни... всего лишь раз.
«Для меня это был бы нужный опыт», — подумала Бестужева.
Непонятный дурман оцепенения овладевал её телом.
— Дай свою руку...
Глядя недвижимыми золото-зелёными глазами в побледневшее лицо Бестужевой, солдат поднёс безвольную ладонь балерины к губам, легонько поцеловал и плавно опустил вниз на свой вздыбленный фаллос, который успел освободить.
Нина Георгиевна не сразу поняла, что обхватили её тонкие пальцы.
— . .. сожми его. Сегодня он твой поводырь в новый мир... Представь, что ОН для тебя — ВСЁ...
— НЕТ! — выкрикнула Бестужева, сдавила, что было силы тугую плоть и, резко оттолкнувшись от груди солдата, в невероятном смятении выбежала из спортзала.
..
«Боря! Ну и ну! Как ты это сделал?» — взвыли все три ипостаси, едва Нина Георгиевна покинула «поле сражения».
«С любовью и нежностью!», - отшутился Большаков.
«К её промежности!», — добавил Борик. Разве он мог промолчать?
Борис Петрович незамедлительно прислушался к учащённому биению пульса у патрона. Указал на необходимость посидеть и успокоиться:
«Откинуться на спинку стула, несколько раз глубоко вздохнуть и протяжно выдохнуть».
«Что, так серьёзно?» - спросила третья ипостась.
Первая в «лице» Бориса Петровича успокоила:
«Всё нормально. Состояние похожее на то, что испытывает юноша в момент дебютного выброса спермы. Скоро биение сердца вернётся в свой обычный ритм».
«Ни фига себе! – воскликнула вторая ипостась. – Так у патрона мотор ебанётся раньше, чем стояк у «Малыша». Кому тогда мы будем нужны?»
«Ну, положим, ничего этого не произойдёт. Управляемый нами, Большак привыкнет к сценам, подобно сегодняшней. Станет не таким эмоциональным. – сказала третья ипостась Большакова. – Шеф ещё молод и неопытен. Настанут дни, когда он, почти, без нашей помощи будет знать, как вертеть «недоступными» женщинами. Я, специально ставлю это определение в кавычки. Потому что...»
«Недоступных баб не бывает!» - чуть ли не по-солдатски отчеканила вторая ипостась.
«Верно, Борик. Их просто не существует. Они хотят такими казаться, но... Но, кажется, наш патрон уже приходит в себя...»
Да, мой читатель, как у любого юноши его лет, душа Большакова парила на седьмом небе и пела от щенячьего восторга. Только что, рука, самой красивой и желанной женщины, держалась за его стоящий хуй! И даже проверила, насколько он крепок!..
Ему было трудно в это поверить. Но это, только что — было!
«Теперь она, вполне, готова быть твоей, — «лыбился» в горячей башке солдата аморальный Я. — В мире нет женщин, которые, добровольно подержавшись за член мужчины, не могли бы ему после этого дать. Если мужик не струсит... Ты не из таких... Когда жена замполита раздвинет ножки, и ты её отпрессуешь, она никому не скажет. Будет молчать. Потому, что не захочет скандала. Тем и хороши замужние женщины. Так что, готовь патрон, нашего «малыша» к глубокому и скорому погружению...»
..
Увы, наш «знаток» женской психологии в образе третей ипостаси в чём-то просчитался.
Ипостаси в сознании Большакова ещё продолжали делить «шкуру неубитого медведя», когда в спортивный зал явились трое вольнонаёмных рабочих во главе с директором Дома офицеров пожилым майором Назаренко. Вместе с ними вошла и Нина Георгиевна.
Не обращая внимания на присутствующего в спортзале рядового, рабочие забрали макет ракитового дерева, скатали в объёмную «колбасу» готовый задник и, молча, унесли.
— Заберёте оставшиеся краски и кисти, Иван Геннадьевич, — сказала Бестужева директору ДОСА, — они в хозяйстве Дома офицеров пригодятся. А вы, рядовой Большаков, можете отправляться в свою казарму, и продолжать служить Родине, как это делают другие солдаты.
Ни спасибо, ни намёка на благодарность за всё, что он делал все эти два месяца!
«Обидно, Вань!» ©
Большаков стал собирать личные вещи.
Бестужева наблюдала, как он это делает и сжигала мосты неблагозвучными мыслями:
«Дурак! Идиот! Испорчен неисправимо... Надо не дать ему унести портрет... Как-то, забрать... Через мужа? Рискованно. Может, упереться и, элементарно,
Порно библиотека 3iks.Me
 17385
 29.08.2021
|
|
Массаж, сын, секс
Мне нравится