Продолжение Начала или Отпускник (Части 1 - 13)- Читать онлайн

с Дюймовкой?

— Знаете, - говорил Борис, работая карандашом с твёрдым сердечником для тонкой ретуши, и карандашом с мягкой сердцевиной для глубоких теней, - художник, рисуя портрет, должен любить свою модель также искренне, как любящий вас муж. Он должен, буквально проникнуть в сущность позирующей натуры. Вот сейчас, можете поверить мне на слово, я вас люблю, как пылкий Ромео. И от этого состояния никуда не денешься, пока не закончу начатую работу. Вы меня понимаете, Ксения Александровна?

— Понимаю, - сказала жена Козленко. – Это, видимо, свойственно вашей профессии...

— Влюблённость – да! Это нам, художникам, не только свойственно, но и необходимо. Но я сейчас говорю не о мимолётной влюблённости. О другом. Вы меня поймёте, когда вспомните, свои чувства к мужу, и получаете (в чём я не сомневаюсь), ответную признательность. И это уже не влюблённость, а - любовь. Настоящее, сильное чувство. Разве я не прав?

Ответом Борису было затяжное молчание. После которого Ксения Александровна сказала не громким, но совершенно спокойным голосом:

— Пример не совсем удачный. У нас с Климом давно иные отношения...

Эта была та самая трещинка, на которую рассчитывал Большаков и его троица. Можно было продолжать лезть в неё сначала мизинцем, потом пальцем потолще, а там, коль повезёт, и самим «малышом», который от таких мыслей хозяина заметно приободрился. Все надеялись на удачу. И этой удачи Большакову уже не терпелось получить, как можно, скорее.

Борис весьма талантливо разыграл удивление:

— Не верится. Вы обо так гармонично подходите друг к другу. И в походы ходите вместе, и таких замечательных детей вырастили...

На тонком лице Ксении Александровны, появилась слабая усмешка. Едва заметная, лёгким движением красивых губ.

— Если бы вы, Борис, знали, как мне надоели эти самые походы! Постоянные разговоры о будущих маршрутах, о категориях трудностей, о выполнении разрядов... Клим суровый человек. Он не терпит возражений. Но, когда хочет, умеет убеждать... Ещё студенткой, я попала под его влияние... И с тех пор... Но это очень личное.

«Так, так, так! Трещинка заметно расширилась!» - радовался устремлённый к заветной цели Я.

— Простите, я не хотел огорчить вас своими измышлениями о любви между супругами, - извинился Большаков. - Простите, ради бога! Хорошо? Простили?

— Да.

— А как вы относитесь к любви вообще? Между мужчиной и женщиной?

Этот вопрос подсказал солдату дальновидный Борис Петрович, но произнёс его, естественно, Большаков.

(Ещё раз прошу читателей участь, что ВСЕ действия и мысли, высказываемые солдатом, ВСЕГДА связаны с «действиями» и мыслями его ипостасей. Ибо, и наш солдат, и его триединая многоликость касается внутреннего состояния героя повести. Но внешне, для стороннего наблюдателя, каким, например, являетесь Вы, мой читатель, перед нами один и тот же персонаж. А вспоминаем мы о его ипостасях лишь, для того, чтобы, как можно точнее, передать авторскую мысль о внутренних противоречиях, которые бывают в каждом из нас перед принятием окончательного решения).

Вопрос о любви оказался для Ксении Александровны неожиданным. И потому, она на него не ответила, а задала свой, закономерный вопрос:

— Скоро закончите рисунок?

— Практически уже. Ещё пару штрихов... Немного усилю глубину фона... Вот, пожалуй, и всё.

Ксения Александровна подошла глянуть на завершённую работу. Смотрела на свой портрет довольно долго.

Большаков даже спросил:

— Что-то не так?

— Да, - сказала хозяйка квартиры. – Вы изобразили меня на много лет моложе. Такой я была когда-то. До замужества...

Борис развёл руками, не извиняясь, а утверждая, что ТАКОЙ он её видит, как художник, увлечённый своей моделью:

— Ничего не могу с этим поделать. Моё сердце в данную минуту полно вашим прекрасным образом. Помните, о чём я откровенно признался во время сеанса?

Говоря это, он протянул готовый рисунок хозяйке:

— Примите на память от чистого сердца.

— Я не забыла, ЧТО вы говорили, - сказала Ксения Александровна, принимая подарок. - Но, признаться, приняла это как что-то пафосное... Легкомысленное, свойственное молодости... А теперь я вижу, что ваше откровение имело серьёзную почву. Скажите, вы, действительно считаете, что женщина моего возраста ещё может понравиться?

— Не только понравиться, но и вызвать сильное влечение, - Большаков очень галантно, не отрывая зеленоватых глаз от лица соблазняемой им женщины, взял обеими ладонями свободную от рисунка хрупкую руку Ксении Александровны, и покрыл её несколькими быстрыми поцелуями.

— Ах, оставьте! – вспыхнула восхитительным лицом жена Клима Ивановича. – Право, это уже лишнее... - но ладонь из солдатских рук выдёргивать не спешила, только чуточку попыталась, или сделала вид, что хочет её убрать.

— Так что вы можете сказать о любви между мужчиной и женщиной? –повторил вопрос Большаков, поглаживая женскую ладошку снизу указательным пальцем, вгоняя бедную женщину в совершенно паническое состояние.

Она дёрнулась, получила для своей руки свободу и поспешила из гостиной, едва не опрокинув стоящее на её пути, приготовленное для влажной уборки ведро с водой и швабру. В дверном проёме задержалась. Глянула на уносимый ею портрет, и не оборачиваясь, чётко произнесла:

— По поводу любви в общем понимании этого слова, ничего существенного сказать не могу. Клим у меня был, есть и будет единственный мужчина. И это навсегда!
..

Дальнейший сюжет придумал не вертлявый и хулиганистый Борик, не многоопытный интриган Я, а скромный интеллигент Борис Петрович.

Для его исполнения солдат должен был напроситься в душ:

— С дороги помыться надо бы... - сказал Большаков, заглянув в комнату, служащую супругам Козленко спальной. Там Ксения Александровна уже начала мыть полы. – Разрешите воспользоваться душем?

— Конечно! Как я сама не догадалась вам такое

Порно библиотека 3iks.Me