Голесницкий!
— И, правда! Может, ее родственник?
— Ну, я всё!.. Что-то «Изабелла», — мать её, словно пиво из бочки пениться... — сделав невероятный кульбит и заглянув себе между ног, проговорила подруга.
Натягивая брючки, Вера взяла сумочку в зубы, освобождая руки, и недоверчиво оглянулась. Так и застыла...
Послышался звук растворенного окна на первом этаже с окрашенными стеклами душевой. Раздался крик вахтерши:
— Ах вы, бесстыдницы!!! Туалета в общежитии мало! Светка! Я тебя узнала, теперь можешь даже и не заходить! Не пущу!!!
В ответ, с занятым ртом, Верка показала товарищу Коротковой средний палец.
На стремительном ходу поднимая с колен, прилаживая к округлостям фигурок то, что ещё не успели надеть, подруги, стремглав, понеслись из палисадника. Теперь у них была только одна дорога — к автомобилю учителя.
Вывернув из-за угла пятиэтажного жилого дома к красным «Жигулям», Света заметила, что Верка слабеет на глазах, с бега перешла на шаг, начала медленно опускаться к земле. Буквально поднырнув под высокую, статную подругу, она не дала ей упасть.
Определив трясущуюся в ознобе Веру на заднее сидение автомашины, Света, что есть силы, уперлась грудью в бампер багажника «Жигулей» первой модели. Учитель толкал машину от передней открытой дверцы, держа одной рукой руль. Через метров десять машина ожила, запыхтела.
Света села рядом с Петром Игнатьевичем.
— Все в порядке? Можно ехать? — спросил он, положив ладонь на украшенный оргстеклом с тремя плавающими рыбками набалдашник рычага передач.
— Да, и быстрей. Вере плохо.
Жигули рванулись вперед.
Света не ожидала, что их скромный учитель так водит. Старая «копейка» птицей миновала город и вышла на трассу пригорода.
На её удивленный взгляд, Пётр Игнатьевич поправил роговые очки и ответил:
— Я был гонщиком, Светочка, покорил много спортивных трас бывшего Союза. За одну из них, как приз, и получил данную машину. То было давно, почти тридцать лет назад. Я старым, «копейка» постарела, но не все древнее требует замены. Вот, к примеру, шашка, что вы выиграли — мне о ней поведал Владимир...
— Не знаю, что Вовка вам поведал, но это муляж, Пётр Игнатьевич.
— Кто вам такое сказал?
— Режиссер-продюсер Генрих Карлович Голесницкий.
— Не могли бы вы мне его описать?
— Описать?
Делая задумчивую паузу, Света обернулась к подруге.
Вера сжалась в комок и старалась не выдать себя. Лишь напряженные кисти рук, тонкие пальцы, вцепившиеся в обшивку сидений, говорили как ей тяжело. Глаза жалостливо умаляли отвернуться.
Света выполнила её молчаливую просьбу и поняла, что кроме бабочки песочного цвета ничего в облике Голесницкого не помнит.
Перед собой Светка отчетливо видела фарфоровое блюдо со страшным содержимым на копии картины фон Штука и сизый дымок, когда страшное кушанье испарялось. Но об этом говорить с учителем, хоть и бывшим, она не хотела.
— Да ничего особенного... Обыкновенно выглядит.
— То есть вы, Света, не помните?
— Честно?
— Конечно.
— Не помню, Петр Игнатьевич.
— Я так и думал. Когда Вера мне звонила, она рассказала не только, что вам, Света, нужно временное убежище, но и об этом самом Голесницком...
— И... — устало бросила девушка.
— Вы научились перебивать своего учителя?
— Извините, Пётр Игнатьевич, это просто тяжелый день...
— Вернемся к Голесницкому?
Света кивнула.
— Двадцать лет назад, я начал строить дачу в поселке «Заречном». Тогда я мог себе позволить некоторые траты, кроме необходимых, и, обычно, проводил лето на природе. Так вот, однажды, пошел я искупаться к реке. Был август, жарко, как сегодня. Вышел на плес и услышал, откуда-то из прибрежных кустов, плачь младенца...
— Верка! — оживилась Света.
— Да — это была Вера. Я её нашел, поднял и тут ко мне подошел мужчина лет пятидесяти. Несмотря на жару, он был в бежевом костюме, белой манишке с бабочкой песочного цвета. Мужчина представился врачом и хотел забрать у меня младенца в поликлинику, но я потребовал, чтобы мы вместе проехали в милицию. Больно уж он был элегантен, но холоден.
— Словно айсберг перед Титаником...
— Точно! Вера была завернута в коврик. Знаете, Света, такой обыкновенный — на нем вышиты герои сказки. Иван Царевич с Василисой Премудрой скачут на белом коне, рядом бежит Серый волк. Назвался мужчина Генрихом Карловичем Голесницким — педиатром детской городской поликлиники, но когда разговор зашел о милиции, он просто растворился. Нет, не удалился, и даже не исчез, а растворился! В воздухе, сизым дымком. Потом, уже в отделении РОВД, написав заявление и составляя его опознавательный портрет, я как не старался, кроме бабочки песочного цвета, ничего не смог о нём вспомнить.
— Кроме бабочки?
— Именно. И сизый дымок.
— Не может быть! — сама себе пробормотала Света.
— Почему?
— Петр Игнатьевич, — ну, не может! Вы говорите: прошло двадцать лет, и тому мужчине было лет пятьдесят?
— Пятьдесят или пятьдесят пять, но не больше.
— Но режиссеру и продюсеру из Москвы, которого я видела сегодня, а не врачу нашей поликлиники, Голесницкому — пятьдесят-пятьдесят пять!
— А всё остальное? Бабочка, дымок?
— Вы меня дурой не посчитаете? С определением в палату номер шесть!
— Упаси бог, Света!
— Сходится.
— Время и место — понятия материальны и потому растяжимы... — ответил учитель и добавил: — Приехали.
Вовчёнок их ждал в нетерпении и двойную калитку из редко сбитого штакетника, закрытую на вязальную проволоку, держал открытой.
Сделав крутой поворот, старый автомобиль заехал на территорию дачи, тускло мигнул всеми фарами и затих. Радостно подпрыгнув, братишка закрыл калитку и накинул на воротину петлю тросика.
Выходя из автомобиля, Света заметила, что в учителе произошли перемены, он стал другим, непонятно каким, но другим.
Порно библиотека 3iks.Me
44637
23.02.2019
|
|